ПОВЕСТЬ О НЕКОЕЙ БРАНИ

Сочинена эта повесть о некоей войне,
случившейся за наши грехи в благочестивой
России, и о явлении некоего знамения
в нынешнем последнем поколении нашем,
о нем же сначала и скажем

     (...) В лето от создания предка всех людей Адама 7116 [1607/08]-го году, в царствование благочестивой державы Богом венчанного, и Богом помазанного, и Богом почтенного и христолюбивого поборника святой православной христианской веры, доблестного миротворца, державного самодержца и прекроткого скипетродержателя благочестивой великой России, царя и великого князя Василия Ивановича, всея России самодержца, держащего скипетр великих государств, лежащих на востоке и на севере — Владимирского, Московского, Новгородского, царя Казанского, царя Астраханского, государя Псковского и великого князя Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятского, Болгарского и иных, государя и великого князя новгородской Низовской земли, Черниговского, Рязанского, Ростовского, Лифляндского, Удорского, Обдорского, Кондинского, и всей Сибирской земли, и Северной страны повелителя, и государя Иверской земли, грузинских царей и Кабардинской земли, черкасских и горских князей и иных многих государств государя и обладателя, из рода святого благоверного великого князя чудотворца Александра Ярославича Невского; а происходит корень российских наших государей этого благочестивого рода от августов римских и греческих Гонория и Аркадия, сыновей царя Феодосия Великого, державшего скипетр Богом спасаемого Константинополя — нового Рима, царствующего града Греческого царства. Но о нем не станем рассказывать, а возвратимся к оставленному выше.

     В третье лето царства упомянутого благочестивого самодержца Василия, что прежде до своего царствования был при российских самодержцах великим боярином царского синклита, по имени князь Василий Иванович Шуйский, из тех Шуйских, что издревле были удельными великими князьями, государями суздальскими, и при его царского величества отце и богомольце и верховном святителе святейшем кир Гермогене, третьем патриархе Московском и всея России, управляющем престолом святой великой соборной и апостольской церкви Божьей матери пресвятой и преблагословенной владычицы нашей Богородицы и приснодевы Марии, честного и славного ее Успения, сияющей во всей великой России — и тогда в его царство на Российское царство действиями врагов и Божьим попущением за наши грехи пришла великая война от проклятых богоотступников и врагов креста Христова, от польских и литовских людей и от донских казаков.

     И казаки назвали одного из своих людей царским именованием — российским царевичем Дмитрием всея России, умысля своей злой хитростью, желая Российское государстве разграбить и приобрести себе многое земное богатство, а от небесного навсегда были отлучены. И собрав множество воинов — поляков, литовцев, венгров, запорожских черкассов и прочих народов, они пришли к царствующему граду Москве и встали в 12 верстах от Москвы по Можайской дороге, в селе, именуемом Тушино, потому что это место было хорошо защищено, и там со своим злохитрым и лживым царем Дмитрием поставили свой литовский табор. И разлились, как вода, и рассыпались, будто прах, по Российскому царству, и устремились, как неутолимая ехидна, и как лютые змеи, и как злые волки и кровопийцы, губители христианского рода, по градам, по честным монастырям и по селам. И тогда от таких окаянных, от лютых их стремлений попиралась наша благочестивая православная христианская вера, осквернялись и поджигались святые Божии церкви, города же и села разорялись и предавались огню, и проливалось много христианской крови, и жены, девицы и юноши уводились в плен. И сбылось евангельское слово Христа, как сказано: "Поднимется царство на царство, народ на народ, и будут землетрясения и смерти, и ужасы повсюду, и многие падут от меча; и человеческая кровь потечет как водные источники, и земля покроется мертвыми телами, как листьями и деревьями, и головы будут лежать на земле, как колосья”. (...)

     И в то время Московское государство было притесняемо, и я, грешный, был тогда в царствующем граде Москве. И от царской благочестивой державы, от того христолюбивого царя и самодержца Василия из его пресветлой палаты, называемой Посольским приказом, от его царской тайной думы дьяка именем Василия Телепнева, я был послан с его государевой палаты толмачом немецкого языка именем Григорий Крапольский, во многие грады с царскими посланиями на собрания воинского чина, готового противостоять тем окаянным, названным выше врагам и разорителям христианской веры — в Переславль-Залесский, в Ростов, в Ярославль Поволжский, в Кострому, в Галич.

     А царствующий град Москва был тогда в осаде, и те окаянные враги многие дороги отрезали от Москвы, но приснопамятный самодержец благочестивый царь Василий терпел это, подобно праведному Иову, и принимал все напасти с благодарением, говоря вслед за пророком Давидом: "Благо мне, что смирил меня, да научусь оправданиям твоим”, и принимал гонение от своих подданных и иноверных, как царь Давид, ибо многие его благочестивой державы московские люди перешли к иноверцам, за наши грехи. А он, благочестивый самодержец, вспоминая апостольское слово небесной трубы, Христова ученика, божественного Павла, так говорил: "Если [отец] не наказывает вас, то вы и прижиты в грехе, а не истинные сыновья”; "Кого любит Господь, того и наказывает”,— и прочая.

     А мы были посланы из Москвы окольными дорогами — Владимирскою на Киржацкий Ям и любым возможным путем к Благовещенскому на Киржаче монастырю, к Александровой слободе и к Переславлю-Залесскому. И когда мы шли пешком по царскому велению от Александровой слободы в Переславль-Залесский, я увидел некое пречудное знамение, исполненное ужаса, о нем сейчас и расскажу.

     Тот названный немецкий толмач Григорий Крапольский сказал мне в пути, в полдень, во время поста верховных апостолов Петра и Павла: "Видишь ли ты что-нибудь на облаках небесных прямо над нами?” И я после его слов увидел великое чудное и ужасное знамение и сказал ему: "Вижу, господин мой”. Он же спросил меня: "Что видишь? Скажи мне”. И я сказал ему: "Очень страшное, господин, знамение! Вижу льва, огромного и дивного зверя, стоящего справа, а слева, недалеко против него, змея прелютого и прегордого, и они стоят неподвижно, а хотят один другого схватить и растерзать. А вокруг льва — множество различных зверей, а вокруг змея — множество малых змей”. И немного времени спустя то видение стало исчезать, лев же лег на живот и начал понемногу уменьшаться, и вскоре лев и змей стали невидимы, и другие звери и змеи также стали невидимы, и облака вновь приобрели свой первоначальный вид.

     Названный выше Григорий сказал мне: "Понимаешь ли ты, что значит это видение?” И я ответил: "Нет, господин мой, вовсе не понимаю, а только ужасаюсь”. И он начал говорить со мной и объяснять: "Огромный лев — это наш благочестивый поборник христианской веры царь и великий князь Василий. Звери вокруг него — его подданные, православные народы, российские сыны, стоящие с ним за правоверие. А прелютый и прегордый змей — коварный тушинский царь, ложный царевич Дмитрий, а окружающее его множество змей — его сторонники, окаянные, отрекшиеся от Бога, народы. Оба погибли, лев и змей, а также окружавшие их звери и змеи. Это значит, что скоро обоим царям придет смерть, и ни один другого не одолеет”.

     И по его словам вскоре после этого видения так и случилось, как он сказал: тушинского ложного и коварного царя князь по имени Петр Урусов предал насильственной смерти в городе Калуге, голову ему отсек, а сам после его убийства бежал в Ногайскую орду, ибо сам он — родом из Ногайской орды.

     А приснопамятного самодержца московского благочестивого царя Василия его подданные свергли с престола и насильно постригли в чернецы и вместе с единокровными братьями, с князем Дмитрием и с князем Иваном, выдали его польскому и литовскому королю Сигизмунду, там он и скончался насильственной смертью (...).