ШЕСТОДНЕВ
ИОАННА ЭКЗАРХА БОЛГАРСКОГО
Слово второго дня
Рассказав о чудесном и удивительном деле творения в первый день в соответствии со своими силами, как слышали об этом от святых отцов, мы преисполнились радостью, взывая к Богу вместе с Давидом: «Как сладки гортани моей слова Твои! Лучше меда устам моим». Ныне приступаем к рассказу о том, что создано во второй день. Но ты, Господи Иисусе Христе, великая премудрость и сила Отца Бога, который все созданное это мыслью вывел из небытия в бытие, как и сам говоришь в Притчах Соломоновых, умудряя наш ум и изменяя разум, не отнимай слов истины от уст наших, но дай мыслям нашим посредством высшего света Святого Духа просветление, рассудок и разум, соответствующие каждому слову святого Писания, чтобы мы никоим образом не отклонились от его истинного понимания.
Как солнце освещает нашу душу и возбуждает данный нам дар, чтобы просветить наши мысли и очистить от грехов, так же действует Твои дар и слово. Как точило острит железо, так и Твое слово и дар обостряют душу. Оселок приносит железу не единственную пользу, но сначала очищает его от ржавчины, затем, если оно имеет большую толщину, истончает его, а затупленное железо обостряет, ставшее темным делает блестящим. Так же и Твое слово и дар очищают душу от греховной ржавчины и грубую душу утончают, а темную делают светлой.
Дай, Владыка, твою несравненную благодать, чтобы она в мгновение ока осветила наш ум, чтобы мы понемногу стали понимать чудесные дела Божии, на которые мы взираем, как в зеркало. Невозможно ведь посредством человеческой мысли до конца понять премудрость и силу божественных мыслей, с помощью которых, для которых и в которых все стало. И поэтому приняли добрый порядок для проживания и сохранения. Как познаваемое заключает в себе возможность познания, так еще в большей мере непознаваемое не подлежит познанию. Потому и великий апостол Павел говорил: «Приходящему надлежит веровать, что Бог есть, и ищущим Его Он воздает награду». Надо жить в вере, а не задавать вопросов.
О чем же спрашивать? Не ясно ли, что все, что бывает от Него и все, что управляет нашими мыслями, непостижимо всем людям. Делая это известным всем и поучая. Господь прежде сказал через пророка Исаию: «Не суть Мои мысли — как ваши мысли, ни пути Мои — как пути ваши, говорит Господь Вседержитель. Но как выше небо земли, так и дальше путь Мой от путей ваших, и помыслы ваши от мыслей Моих».
Какой человек может объяснить причину, по которой Бог вывел из небытия небо и землю и задумал создать второе небо, которое мы видим. Называет один одну причину, а другой — другую. А в действительности ни один из них не получит ответ, даже если и бдет преисполнен человеческой мудрости. Ибо невозможно вопрошать о причинах божественных мыслей, желая узнать истину. Человек не может сделать этого, но ему подобает все возложить на Творца, который все создал с великой премудростью на потребу и пользу людям, и принимать все, что говорит божественное Писание, принимать не пререкаясь, но веря в то, что оно говорит, а о том, о чем оно не говорит, молчать, как о том, что нам не дано знать.
Так, нам подобает веровать и в существование тверди, которую во второй день создал Творец и назвал небом, и еще более в создание невидимых и разумных сущностей. А о том, что должно быть посреди вод и разделять воду от воды, Моисей говорил только по повелению Божией мысли, вообще не упомянув о времени создания и о самом том создании. Не было надобности и потребности о том тогда беседовать с новообращенными иудеями, слабыми верой. Это было бы бесполезно и безуспешно, но следовало известить слушающих только о видимой и чувственно воспринимаемой твари, чтобы они ничего из того не считали богом, но восприняли, что все сущее создано Богом, а не появилось само по себе. И о тверди он не говорил подробно, ни откуда она, ни из какого материала создана, ни об ангельской природе не сказал, какова она. Но только сказал после рассказа о сотворении человека и его преступлении, что Бог назвал херувима вертящимся огненным копием, стоящим на страже рая. Сообщил о них в рассказе об Аврааме, а также и о Лоте, называя их ангелами. Кроме того, упомянул о них и в рассказе о Иакове, когда тот видел лестницу и в других местах. И этим явно показано нам, что они были выведены из небытия премудрым Творцом и являются собранием нематериальных и мысленных созданий. Но он в точности не поведал нам, как это было, или каковы они по своей природе. Так как великие церковные учители, верховные и славные, сообщили о них больше сведений и достойно проповедовали об их предшествующем бытии и об их сущности, то мы предпочитаем идти вслед за ними и верить в то, что сказали мудрые предводители.
Василий. Бог, желая дать закон Моисею, прежде показал себя как Творец, а затем — как Основатель закона и суда. Как иудеи могли бы верить, что Бог создал небо и землю и все, что на ней, если бы сначала не показал чудес, которые являли бы Его как Творца мира сего. Ибо мы, люди, поучаем, чтобы сделать известным, Бог же извещает, чтобы поучать. Поскольку Моисей хотел сообщить, что Бог сотворил небо и землю и все, что на ней, постольку он Бог предварил его, совершив чудеса в Египте, и показал, что Он является Творцом всего созданного. Если бы Моисей не простер руки свои к небу и не вызвал град и огонь, то тогда люди не узнали бы в нем угодника Божьего. Если сия плотская и смертная десница, движимая Божьим словом, создала возмущение на небе и разрушила созданное, то насколько сильнее десница Повелителя Бога, которая утвердила небо и основала землю. Никто же не может сдвинуть творение, которое он не создал. Требовалось сделать явным, что Бог сотворил небо и землю. Он Моисей простер руки на землю, чтобы появились лютые мошки. Требовалось сделать явным, что Бог сотворил огонь. Моисей взял пепел и просыпал его, и наполнил им тела египетские, и пошли по ним прыщи, полные гноя. Требовалось показать, что Бог сотворил воду, потому и претворил воду в кровь. Требовалось показать, что Он и морю творец, поэтому и море стало как камень и по нему прошли люди. Итак, сначала Он показал делами, что Бог — Владыка всего, потом сказал словами, что он Творец.
Так и Спаситель в Евангелии не учил, прежде чем создал первое предзнаменование: претворил воду в вино. Не дано было знать о Нем как учившем перед этим предзнаменованием. Нужно было, чтобы дело предшествовало, а уже слово шло вослед. Поэтому и Лука Евангелист говорит: «Первое слово создал я обо всем, что начал Иисус делать и проповедовать». Как мог сказать Спаситель, что Он Творец мира сего? Если бы Он не осветил очи слепому, то не верили бы Ему, говорящему: «Аз есмь свет миру сему». Если бы Он не восставил Лазаря, то не имели бы Ему веры, говорящему; «Аз есмь жизнь и воскресение», Если бы Он не создал праха, плюнув на землю, то не поверили бы, что Он тот, который, взяв перст, создал Адама. Если бы не ходил по морю, то не явил бы Себя Владыкой моря; если бы не запретил ветрам, то не показал бы Себя Хозяином ветров.
Поэтому был явлен как человек, а посредством чудес стал известен и прославлен как Бог. И ученики Его, дивясь, говорили: «Каков сей, что и море и ветры послушают его?» Показал прежде, что стихии, то есть вещества, послушны Ему, и потом указал делами, что Сам сотворил, т. е. показал прежде повинующиеся стихии. Если бы сначала не явилось создание повинующееся, то не верили бы Иоанну Евангелисту, сказавшему: «Все чрез Него было».
Как же могли верить простым апостолам, учащим о божественном Слове, что Оно Творец есть и Господь, и премудрый Учитель? Но язык апостольский создавал чудеса: уста апостольские воскрешали мертвого, и давали зрение слепому, и заставляли ходить хромого. А что за чудесами следовала вера, то о том свидетельствует Писание: «Руками апостольскими совершались великие знамения и чудеса в народе. И дивились все, и еще больше присоединялось к Господу во все дни и мужского пола, и женского».
И много чудес прежде засияло, а за ними следовали дела. Так и в Ветхом завете предшествовали чудеса, совершенные в Египте и показывающие Бога-Творца. Но Бог, будучи благодатным, не желая прославлять только Себя, делит славу с Моисеем. Бог же явил Себя посредством Своих дел, тем, что Он создал. Показал себя и Моисей, ибо славно было его лицо, когда он сошел с горы, держа закон. Не желая явить Моисея людям нагим и лишенным всякой добродетели, Бог заставил светиться лицо его, как солнце, чтобы природную немощность восполнить обликом благодатным, дабы люди думали, что столь прославленное лицо, кроме Бога, может иметь лишь угодник Божий. Так и Спаситель создал лицо первомученика Стефана, чтобы оно сияло, как солнце. Для чего же дал Он Стефану сияющее лицо? Не потому ли, что ему было суждено быть побитому камнями как говорящему хулу и изрекающему: «Вижу небеса и Сына человеческого стоящего одесную Бога». Потому Бог, предваряя случившееся, как будто венец возложил на него, проливая на лицо его ангельский свет, чтобы разъяснить неверным, что если бы тот хулу изрекал, то ради чего получил бы такую славу?
Во второй же день сказал Бог: «Да будет твердь посреди воды и да будет раздел посреди воды и воды». Сотворил же Бог это видимое небо. как застывший лед. Хочу рассказать об этом деле наглядно, ибо достовернее видеть глазами, нежели слышать то, что может быть изъяснено словом. Скажем об этом так: «Допустим, что вода поднимается над землею в 30 локтей». Вот к тому же посреди вод она сгустилась, как лед, и половина вод вознеслась вверх, а другая половина осталась внизу. Как и написано: «Да будет твердь посреди воды, и да будет раздел посреди воды и воды». Почему же Бог называет ее твердью? Не потому ли, что от жидких и разреженных вод составил и сделал ее твердой? Потому и Давид сказал: «Хвалите Его на тверди силы Его».
И иное сравнение добавим к этому. Как дым, когда восходит от древа и от огня, бывает редким и слабым, а потом, когда устремляется на высоту, как облако, сгущается и уплотняется, так и Бог, водное естество и природные свойства вод возвысив, сгустил, уплотнил и утвердил. А что это сравнение истинно, свидетельствует Исаия, говоря, что «небо как дым утвердилось».
Утвердилось ведь посреди вод небо и вознесло половину вод наверх, а половину их оставило внизу. Для чего же вверху воды, на какую пользу? И кто хочет пить, а кто плавать по ним? А что вверху имеются воды, свидетельствует Давид, говоря: «И вода, которая превыше небес». Обрати же здесь внимание на премудрость Творца! Как лед, было небо, сгущенное из вод. И поскольку надлежало теплоте солнца и всех звезд быть разлитой под ним, то все небо было исполнено огня. Чтобы от этого жара оно не сгорело и не разлилось, Бог распростер по плечам небесным ширины вод, чтобы они могли напоить и остудить небо, чтобы оно могло противостоять пламени и не сгореть. Есть и пример тому. Если кто-то поставит медный котел над углями, и если будет вода в нем, то выдержит он огонь, не расплавившись, а если же воды в нем нет, то расплавится. Так и Бог противопоставил огню противодействующую ему воду, чтобы оно небо постоянно выдерживало огонь, остужаемое горними водами.
Говорят другие, что в день судный исчезнет горняя вода, и небо разрушится, не имея водной сущности, и звезды спадут с небес, не имея пути и того, на чем им держаться. Это мы говорим не просто от себя, но Писание учит нас, говоря «Совьется небо, как свиток», то есть иссохнет, потому что от сухости оно свивается. И звезды, сказано, «спадут, как листья с виноградной лозы».
Обрати же внимание, прошу тебя, на другую пользу горних вод, которые на небе: они не только сохраняют небо, но свет от солнца и луны отражают и направляют вниз. Если бы небо было прозрачно и разреженно, то весь свет шел бы вверх — огонь ведь всегда идет вверх. Взойдя вверх, он оставил бы низины лишенными света. Поэтому Бог и окружил небо сверху водами, чтобы свет, поднимаясь вверх, не мог его рассечь, но спускался бы вниз и сиял во Вселенной.
Обрати внимание на премудрость искусного Творца. Образ мудрости той ты имеешь и в себе самом. Ибо Бог сотворил и в тебе образ четырех тех элементов. Внимай мне, и я объясню тебе. Представь, что голова — это небо горнее, а то, что над языком — другое небо, то есть преграда, потому и эллины называют его «небесник» — маленькое небо. Наверху есть мозг, который называют главным («главник»), тоже невидимый, а в нижнем небе — язык. Подобно тому, как небо горнее находится в мысленных сферах, так же и мир сей в местах, которые можно выразить словами.
И подобно тому, как у элементов ты находишь, что земля тяжела, а вода легче земли, но тяжелее огня, а также, что воздух легче воды и тяжелее огня, так и у нас чувства, то есть вкус, обоняние, слух и зрение, не все равны. И от этого пойми, если хочешь что-нибудь попробовать на вкус, то, не приблизив языка к тому, что хочешь вкусить, не почувствуешь и не поймешь вкуса, ибо вкус есть материальное чувство, которое не может воспринимать издалека. Обоняние же, между тем, может воспринимать издали. Бывает, идя по улицам, можешь почувствовать запах воскурившегося фимиама или иной какой-нибудь плохой, смрадный запах. И еще: слух быстрее обоняния: можешь ведь издалека слышать. А зрение, в свою очередь, быстрее слуха: с горы оно видит широкие просторы. В свою очередь, ум быстрее и яснее зрения: он ведь охватывает небо и землю и то, что на них находится. Поэтому ум и называется образ Божий. Подумает человек сначала, тогда представит в уме или горы, или поля, или площади, или народы.
Пусть устыдятся неверные! Если ум может делать такие дела, то неужели Создатель ума, который несравненно быстрее всякого чувства, не обладает способностью к скорейшим деяниям или творению и не имеет ли Он природу, которую никто не может познать?
Хочу же сказать вам удивительное, что следует понимать как оскорбление, нанесенное вере, а также как спорное положение, чтобы вы поняли, сколько зла изобретает и извлекает дьявол, сколько яда вкладывает он в еретиков, но лучше сказать, сами еретики вбирают в себя. Ныне некто пришел к нам и в присутствии отцов наших сказал (рассказываю это потому, чтобы тот, кто слышал эту речь, не переиначил ее и не причинил вам вреда): «Отец, — сказал, — и Дух Святой едино божество, едина сила, едино царство. Необходимо же, — сказал, — изъять из души своей (не говорю из святилища) то, что говорят на освящении: „Свят, свят, свят Господь Саваоф". Если от этого не откажетесь, то вы не христиане». Видишь ли такое ничтожество и безумие дьявола? Видишь корень врага Божьего, видишь ли хулу, которая хочет пресечь благочестие и веру, перерезать им жилы, погубить закон и искоренить, разрушить их основание. Посмотри на отраву сатанинскую: он [дьявол] помазал медом яд. Всегда ведь ложь поступает так, когда хочет, чтобы ей поверили. Если она не имеет своими корнями истину и не основывается на ней, то никто не поверит ей. Хотя то, что я расскажу и не соответствует сказанному, приведу пример. Раав, блудницу, когда она приняла соглядатаев, спросили, говоря: «Вошли ли сюда мужи?» Она сказала: «Вошли». Сначала сказала правду, но потом сказала: «Но вышли». Второе оказалось ложью. Если бы она сказала «не вошли», то, поискавши в доме ее, нашли бы их. Потому и сказала правду, чтобы оставили ее в покое, и прибавила ложь, чтобы их обмануть.
Так и сей еретик, когда мы спрашиваем у него: «Почему велишь изъять освящение из молитвы», сказал: «Господь Саваоф ни Божье имя, ни Христово, ни Отчее». Видишь ли богохульные и скверные уста? Что говорил он, не знающий по своему невежеству, что Саваоф не имя Божье, а имя полков горних, то есть означает Господь сил. Поведаю же и вам причину, по которой Бог называется Саваоф. Но прежде сообщу вам благую весть, что покаялся муж тот и припал со слезами к Богу и проклял ересь ту, и молился Богу, и был принят в церковь. Но послушайте, поскольку я остановился на этом выражении, то следует объяснить причину, по которой и блаженный Исаия слышал священную песнь, посылаемую к Богу.
Исаия был муж и пророк чуден, и ревности большой исполнен, дерзновенный не буйством, но праведной ревностью. В его время был царь по имени Озия, который наряду с царским достоинством хотел иметь и священническое. Священники же знали порядок, которому подобало следовать, но они не хотели противоречить царю, уважая сан его, и чтили престол его. Исаия и сам промолчал и ничего не сказал царю. И когда Бог увидел, что священники испугались и пророк ослабел, а царь дерзнул покуситься на достоинство священническое, то поразил лицо его Озии проказой за то, что тот посмел войти в святая святых и браться за них [священные предметы]. И лишен был не только священнического достоинства, но и царства и пребывал прокаженным. Бог же, сделав свое дело, гневался на священников, но больше всех на пророка, потому что он был там и не заступился за благочестие, но пренебрег им. Бог хранил молчание, ничего не говоря пророку, не давая ему никакой благодати до тех пор, пока не умер тот злой, беззаконный и безумный царь. Когда же умер нечестивец тот, тогда отвратил Бог гнев и допустил к себе пророка. Говорит ведь Исаия, восклицая: «И было в год, в который умер Озия царь: видел Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном». Почему же Бог явился на престоле высоком и превознесенном? Не потому ли, что Бог невидим, а царь видим и наводит страх. Для того Он показывает пророку небесную славу, чтобы тот видел, каким престолом они пренебрегли, а какой почтили, какое воинство ангелов небесных не почтили, не помыслив, что есть воинство человеческое. «И был, — сказано, — храм славы Божией исполнен, и серафимы стояли окрест Его».
Херувимы — престолы, серафимы — стража. Херувим означает премудрость, исполненную очей: и голова, и плечи, и крылья, и ноги, и грудь, — все имеет глаза, ибо премудрость всюду смотрит. Шесть крыльев, — говорится, — у одного, и шесть крыльев у другого, и двумя закрывали лицо, а двумя ноги, с помощью двух же летали и взывали друг к другу: «Свят, свят, свят и Господь Саваоф», то есть Господь воинов. Шесть крыльев одному, и шесть другому — это двенадцать. Восемь молчат, а четыре взывают. Чему же учит нас Писание? Тому, что не следует все вопрошать о Боге, но одно проповедовать молчанием, а другое утверждать верой и богословием. Почему они закрывают голову и ноги? Не потому ли, что у Бога ни начала ни конца не постигнешь. А раз двумя покрывали главу, двумя ноги, то ясно, что перемещались с помощью средних крыльев, а не верхних или нижних. Подобает же и нам. когда говорим о Боге, говорить о среднем, что он Бог, Творец, Владыка, Благодетель. Это все среднее. Если спросишь, как Бог родился, то обнажишь голову, которую покрывают херувимы. Если же спросишь, где Его конец, то обнажаешь Божьи ноги, которые покрывают херувимы. Закрывают они главу и ноги, не желая скрывать их, но намереваясь сказать, что неисследимо и непостижимо умом родство Его и конец без конца. Пойми и образ сей: шесть и еще шесть, двенадцать крыльев, восемь молчат, а четыре летят. Это образ апостольский. Ведь двенадцать апостолов, а четыре евангелиста взывают. Что же они вопиют? Не тот ли это глас, который старался погубить Сатана? Смотри же, как это на самом деле. Не просто восклицали херувимы: «Свят, свят, свят», не как мы, но один другому подавал голос, как и написано: «И взывали друг к другу». «Свят», говоря сразу, мы должны сказать. И один сказал «свят», тогда другой прибавил «свят», и третий сказал «свят». И хотя трижды мы назвали, не думай, что существует три бога. Что же означает «Свят, свят, свят и Господь Саваоф?» Едина вера, едино крещенье. И как при пении псалмов поочередно поют стихи, так и высшие силы поочередно обращаются друг к другу, славя Его.
Потом было сказано: «Исполнится дом славы Его, и поколебался верх врат от голоса, которым они взывали, и храм наполнился дымом». Дивное дело! От славословия подобало бы увеличиться славе, но и та, что была, погибла, и появился дым. Дым же есть образ запустения. Что это означает? Изначально знал Святой Дух, что «свят, свят, свят» подходит проповеди апостольской, а иудейская церковь этого не примет. Поэтому сказал, что после проповедания Евангелия церковь иудейская опустеет и наполнится дымом. Взята же не дверь, но наддверие. Смотри, все двери имеют внизу порог, а сверху наддверие, лежащий на притолоке. И как дверной косяк не может стоять, не имея порога, так и не может он стоять твердо, без колебаний, если не имеется над ним наддверие. В таком положении пребывает и иудейская церковь: имея двери и не имея наддверия. Наддверие же есть вышняя сила, держащая ее. А взято наддверие, лишилась церковь благодати; раз было снято наддверие, то стало возможным и слабою рукою колебать подпоры. Поэтому всякая рука колеблет иудеев. Об этом и другой пророк сказал: «Сделаю Иерусалим, как шатающееся преддверие».
И храм, сказал, наполнился дымом. Куда же отошла слава? Смотри внимательно, прошу тебя, сначала сказал Исаия: «Полон храм славы Его», а потом сказал: «наполнился дымом». Когда же вошел дым. славе нужно было выйти. Куда же ей перейти? Не в один храм, но она наполнила собой церкви и весь мир сей. И хотел показать херувим, куда ушла слава, которая была в церкви, когда говорил: «И полны небо и земля славы Его». Один народ лишен благодати, и осветились все страны. Этот святой глас и царское славословие, это божественное служение, — говорили дьявольские уста, — отнимите от тайной службы. А то, что это хуление предназначено Христу, явно видно из следующего свидетельства. Кого видел Исаия на престоле? Он говорит: «Слышал глас, говорящий: кого пошлю, и кто пойдет к людям сим?» Простил же Господь раба, но были видны еще следы гнева. Так и мы, если простим раба, то не сразу смотрим на него кротко, но некоторое время скрываем это от него. Так и Бог, не желая показать всего лица пророку, стоящему тут перед Ним, говорит: «Кого пошлю?» Подобно тому, как если бы рабы стояли пред владыкой, который, желая упрекнуть их в лености, сказал бы: «Кого пошлю на это дело, нет у меня такого человека». Говорит так, не потому что не имеет человека вообще, но потому что не имеет подходящего. Так и Бог говорит; «Кого пошлю» вместо того, чтобы сказать; пошлю ли того, который молчал и предал иерейскую честь. А что же Исаия? Не поступил ли как раб, согрешивший и прощенный, старающийся загладить прошлое и забыть его, говоря; «Вот я, пошли меня. Понял я, что никогда не должен Тебя обижать, понял, что никого нет выше Тебя по чести. Вот я, пошли меня». Из чего мы можем заключить, что это была Христова слава? Не Иоанн ли Евангелист свидетельствует, говоря: «Столько чудес сотворил Иисус, и не веровали в Него иудеи». Да сбудется сказанное Исаией: «Слухом услышите и не уразумеете». И еще прибавил, говоря: «Это сказал, когда видел славу Его и говорил о Нем». Видишь ли явление нашего Спасителя и освящение? Если не будет освящения, то не будет и тайной службы. Здесь ты имеешь перед собой образ. Только херувим сказал: «Свят, свят, свят Господь», и освятилась жертва. Послан же был, говорится, ко мне один из херувимов, и имел он в своей руке горящий уголь, который клещами был взят от алтаря. И прикоснулся, говорится, к устам моим. Почему к устам? Потому что они как преддверие тайн. Что говорим мы, верующие? Это таинство отпускает грехи. Говорит и херувим: «Вот, я отъял грехи твои». Видишь образ? Видишь ли, как сияет истина? И мы не перестаем славить священство Того, кто сидит на престоле высоком и превознесенном.
И сказал Бог: «Да будет твердь посреди воды, и да будет раздел посреди вод». И стало так. И отделил Бог воды, которые были под твердию от вод, которые были над твердию. И назвал Бог твердь небом. И первыми вывел Бог из небытия в бытие небо и землю, и воздух, и огонь, и воду. Так и в Притчах Соломоновых говорит он, изрекая: «Прежде создания земли и прежде сотворения бездны и прежде создания источников», так что стало ясно, что Он создал источники и воды.
Захотел и сотворил это второе небо благостью своею и величием и силой большой и преславной. Вывел ли Он его из небытия, как и первое небо, или, как рассказывают другие отцы со слов Моисея и верховного апостола Петра, взял его начало от сущности жидкой и быстротекущей воды, приведя и претворив ее в более твердое состояние. И такое огромное по размерам тело подвесил на воздушном и мягком естестве, и определил ему иметь вечное круговое движение, и повелел сохранять на своей поверхности жидкую воду и никогда не выливаться вниз льющемуся долу естеству. И таким образом создано это небо, что оно прекрасно подходит и для людей, и для ангелов небесных. Как такое поистине не обыкновенное по размерам и по величине вертится по кругу без остановки, удерживая непроливаемым на вышней стороне движущееся естество тех многих вод, разве не затем только, чтобы проповедовать необыкновенное величие Творца, величие Его премудрости, силы и разума.
Поэтому и пророк говорит: «Небеса проповедуют славу Божию, о создании рук Его возвещает твердь». Как то было установлено небу изначально, так оно ни на шаг от того не отступает, но движется по определенному ему пути. И этим он пророк раскрывает причину творения, сдерживаемую, предопределенную, сохраняемую и непостижимую умом, заключающуюся в том, что тот. кто не так сотворил и составил, не есть творец, желая показать имеющиеся на небе и на земле мыслящие и разумные сущности. А то, что Он пожелал, сразу и создал. Как на раба, доброго и послушного, которому приказано делать то, что ему будет нужно, более того, что будет ему ко времени и на пользу, так и на него [небо]. Он возложил обязанность, установив по чину и приказав, нести и сохранять при движении то, что находится на нем сверх природы по его верхней поверхности, не имеющей ни одной впадины, которая могла бы удержать это в себе. Поэтому мы еще больше дивимся и поражаемся непостижимой Его силе и той великой премудрости.
Безумно и напрасно вопрошают другие, говоря, как может на круглом и шарообразном теле жидкое и проливающееся вниз водное естество не сползать, и не течь вниз, и, не будучи сдерживаемым, держаться. И более того, то, что движется вечно и на чем лежит тело, заставляет и его вечно вращаться. Но когда мы говорим, что Бог что-то создал, то не пытайся понять это по естественному порядку вещей, как существующее у нас, но, напротив, понимай это как существующее выше естественного порядка и чина, чтобы стало явным огромное и несравненное различие между Богом и человеком. Если человек и Бог могут творить одно и то же, подчиняясь одному творческому замыслу, то тогда человек будет тем же, что и Бог, чего не может быть никогда. Но так как отношение обоих не таково, и Он, несравненный, создает необыкновенное непостижимым образом, не ясно ли, что не может быть Бог подчинен естественному порядку вещей, как человек, ибо Он дал бытие не бывшему ранее естеству. Но если Он хочет, то творит то, что выше естества, только подумав, и создает все сущности, а сотворив, называет, и полагает им пределы, как захочет, премудро и всемогуще. Кто же, видя многих животных, более же всего особое человеческое естество, составленное четырьмя противоположными элементами, скажет, что оно составлено по естественному порядку, а не восхитится в большей степени, видя, что оно создано выше человеческого понимания, естественного порядка и строя. Не может же сказать тот, что элементы сочетаются по естественному порядку, ибо не могут надлежащим образом сочетаться и объединяться вместе вода с огнем или земля с воздухом, как имеющие противоположные сущности и оказывающие друг на друга противоположные действия и движения. Премудрый Творец Бог сочетал и совокупил эти противоположные качества друг с другом сверхъестественным образом. Действительно премудро сохраняют элементы друг друга и один старается не погубить существование другого, и, хотя по естеству они враждебны и противоположны, но не уничтожают друг друга. И из этого можно понять, как глупы эллинские философы, так как они видят самих себя составленными из элементов с противоположными качествами и свойствами, тоже не уничтожающими друг друга, но сохраняющими, хотя и являющимися по своему роду и по природе противоположными и губительными. Они не поняли и не узнали, размышляя сами по себе, причину, по которой Бог, являясь Сам безначальным, не имеющим причины и всемогущим, сотворил все. Но что то, что в них самих является видимым, создано выше всякого естественного порядка, а родом противоположно по своим качествам, но сочетается соответствующим образом друг с другом, — этого они вообще не поняли. Они лишь объясняли бытие неба и его естество, его круговое движение и форму, говоря какова его природа и происхождение. Поистине, никто из них не слышал сказанного: «Познай самого себя, человек». Поэтому, вообще не зная самих себя, как они созданы и из чего составлены по природе, каково их существо, простое или сложное, они обратились к рассмотрению небесного и земного естества и проводили свою жизнь, рассказывая другие небылицы. Поскольку философии надлежит искать истину, чтобы узнать природу и происхождение всего сущего, то им философам требовалось бы исследовать свою природу и существо, и тогда вопрошать об ином создании и изучать его происхождение. Таким образом они могли бы. сначала познав самих себя, изучить природу других. He познав же самих себя, как они могут узнать небесное естество? Если бы они сами узнали, что составлены из противоположных качеств и ведущих к гибели сил и движений, то от этого состава впоследствии узнали бы, что есть некое безначальное и всесильное начало и одна всетворящая причина. От нее произошел и состав человеческого естества, а сочетание противоположных действий и разрушительных качеств по повелению Всемогущего привело к образованию всех живущих на небе и на земле. И оттого громким голосом каждый из них возопил бы с Давидом, говоря своему Творцу Богу и Владыке всех: «Удивительно для меня ведение Твое, не имею силы постигнуть его», то есть понимаю свое естество, которое составлено противоположными качествами, разрушающими друг друга. Итак, подумав о Твоем знании, насколько оно чудно, восхищаюсь им, пусть не застынет мой ум от удивления, не могу с его помощью увидеть или наблюдать Твое ведение, чтобы хоть немного познать и понять его.
Наблюдая свое естество и поняв на опыте, каким чудесным и славным образом оно составлено и как сплетено сочетанием противоположных качеств, (что нельзя понять человеческими мыслями), удивляюсь и ужасаюсь, в восхищении восклицая: как не может быть большей чудодейственной силы, чем несравненная мощь Твоя, так и то, что Тобою сотворено, недоступно человеческим мыслям.
И об этом те философы не подумали, но размышляя о небесном, звездном и воздушном естестве, нагромоздили в большом безумии много лживого своими речами. Не познав сами своего естества и не поняв, сколько составлено выше естественного закона, как могли они понять природу небесного тела или постичь ее? Если и скажут они: «Знаем ее», то почему, видя в себе немощную по природе сущность, бывающую сильной, не воспринимают того, что может быть недоступно человеческим мыслям и говорят, размышляя о небесном теле?
И хотя то, что они считают невозможным, не хотят принимать во внимание, зато они желают открыть посредством наблюдений над природой и сущность, и форму, и размеры неба. Тогда и то видимое и постижимое, которое в них самих раскрыто как невозможное, то есть состав противоположных качеств, которые губят существо друг друга, они принимают за возможное и рассказывают о нас самих как о несуществующих. Но если они принимают это и считают возможным невозможное, то не нужно ли считать и принять невозможное как возможное и легкое для Бога сущее?
|