91. Жизнь отшельника
аввы Георгия и Фалалея, ученика его
Некоторые из отцов рассказывали нам об отшельнике авве Георгии, что он тридцать пять лет скитался без одежды по пустыням.
Об нем же говорили, что, живя в горах монастыря аввы Феодосия в Скопеле, он имел ученика. Когда ученик скончался, авва Георгий, не имея орудий, чтобы вырыть могилу и похоронить тело брата, сошел с горы к морю и увидал приближавшийся корабль. И стал он звать хозяина корабля и матросов, чтобы они шли за ним на гору и погребли брата. Те с готовностью согласились и, захватив необходимые орудия, взошли со старцем на гору. Вырыв могилу, они погребли тело. Один из матросов, по имени Фалалей, придя в умиление при виде добродетельного старца, стал просить его, чтобы позволил остаться при нем. Старец ответил, что ему не перенести трудов подвижничества. Но юноша утверждал, что он готов на все подвиги. И действительно, оставшись со старцем, он провел вместе с ним год в изнурительных подвигах. По прошествии года, брат Фалалей бросается к ногам старца со словами: "Помолись обо мне, отче! По твоим молитвам, Бог избавил меня от страданий: я не чувствую утомления, на меня не действует более ни суровость воздуха, не жжет палящий зной, не зябну во время стужи, напротив — испытываю полное спокойствие". И старец благословил брата. Прошло еще два года с половиной. Брат Фалалей предузнал свою кончину, и обратился с просьбою к старцу:
- Своди меня в Иерусалим, чтобы мне поклониться св. Кресту и св. Воскресению Христа Бога нашего, потому что на этих днях Господь возьмет меня к Себе.
Старец вместе с ним отправился во св. град. Поклонившись святым и дорогим местам, они прошли к св. Иордану и омылись в нем, а три дня спустя почил брат Фалалей. И старец похоронил его в лавре Копрата. Прошло немного времени, и сам отшельник авва Георгий скончался. И похоронили его отцы лавры Копрата в своем храме.
92. Жизнь Георгия каппадокийского и обретение тела Петра, пустынника св. Иордана
Св. отец наш авва Георгий, архимандрит монастыря св. отца нашего Феодосия, расположенного в пустыне близ св. града Христа, Бога нашего, рассказал мне и брату Софронию софисту:
"Жил со мною здесь брат, по имени Георгий, родом из Каппадокии. Он служил в Фасаэлиде. Однажды братия пекли хлебы, а Георгий растапливал печь. Истопивши печь, он не знал, чем ее вытереть, так как братия, ради его испытания, спрятали лоскут. Тогда он влез в печь и вытер ее своим плащом, потом вышел из огня без всякого вреда. Узнав об этом, я сделал строгое порицание братии за такое испытание".
Тот же отец наш авва Георгий рассказывал о том же брате, что ему пришлось пасти свиней в Фасаэлиде. И пришли два льва, чтобы похитить одну из них. Тогда он, взяв свою палку, прогнал их к св. Иордану.
В другой раз тот же отец наш поведал нам : "Я собирался строить храм во имя св. Кириака в Фасаэлиде. Вырыли место для фундамента. И вот является мне во сне неизвестный инок, по наружности великий подвижник. Нижнее платье на нем было из пальмовых листьев, на плечах — короткая мантия из рогожи. И говорит он мне умоляющим голосом :
- Скажи мне, авва Георгий, ужели, после столь великих трудов и подвигов моих, ты оставишь меня лежать вне воздвигаемого храма?
Изумляясь благолепному виду старца, я говорю ему:
- Кто же ты, господин мой?
- Я — Петр, пустынник и воск св. Иордана, — отвечал он.
Вставши утром, я расширил план храма. Когда начали рыть, нашли его тело, лежавшее в земле, в том же самом виде, как он являлся мне во сне. Выстроивши храм, в левом углу храма я устроил прекрасную гробницу и там положил его".
93. Кончина аввы Сизинния и его ученика
От того же отца нашего, аввы Георгия, мы слышали следующий рассказ: "Однажды я пришел к отшельнику авве Сизиннию. Этот старец, оставив для всецелого предания себя Богу свою епископию, поселился и начал проводить безмолвную жизнь близ селения Ветанаварии, на расстоянии шести миль от св. Иордана. Придя к нему, мы долго стучались. Прошло много времени, прежде чем ученик его отворил нам. "Отче, - сказал он нам, - старец при смерти... Он молил Бога не посылать ему смерти, прежде чем он услышит о вашем возвращении в эту страну", А мы, по нуждам обители, ездили в Константинополь к благочестивейшему императору Тиверию. Ученик пошел к старцу и возвестил ему о моем прибытии. Прошло опять много времени, прежде чем он возвратился. "Пожалуйте!" — сказал он. Войдя, мы нашли старца уже умершим. Потом я узнал, что он отошел ко Господу, лишь только узнал, что это я стучался к нему. И когда я облобызал его, умерший тихо сказал мне: "Благополучно возвратился авва мой" — и снова почил. Тогда я дал знать в селение, чтобы пришли и похоронили старца. Когда пришедшие из селения начали рыть могилу, ученик старца просил их: "Сделайте милость, ройте немного пошире, чтобы можно было положить двоих". Пока рыли могилу, ученик лег на рогожу и почил. И мы похоронили их вместе — старца и ученика его".
94. О Иулиане, епископе Бостры
Отец наш, архимандрит Георгий, рассказывал нам также об авве Иулиане, бывшем епископе Бострском. Когда он удалился из обители и сделался епископом в Бостре, некоторые из жителей города, ненавистники имени Христова, задумали погубить его при помощи яда. Они подговорили слугу, подававшего епископу вино, разбавленное водою, подкупив его, и дали ему яд, чтобы он подмешал его в чашу с вином. Тот так и сделал, как его подговорили, — подал блаженному Иулиану подмешанное вино. Епископ принял чашу и по вдохновению свыше узнал о злом умысле, равно как и о том, кто это подстроил. Взяв чашу, епископ поставил ее перед собою, ни слова не сказав слуге. Потом он созывает к себе всех жителей, в числе которых были и злоумышленники. Дивный Иулиан, не желая подвергать позору заговорщиков, обращается ко всем с скромными словами: "Если вы желаете умертвить смиренного Иулиана при помощи яда, — вот я пью его пред вами". Сказав это, он трижды крестообразно осенил перстом своим чашу. "Во имя Отца и Сына и Св. Духа — выпиваю сию чашу!" произнес он и, выпив отраву пред всеми, остался невредим. Увидав это, пали пред ним и просили у него прощения.
95. Жизнь старца Патрикия в Скопеле
В обители отца нашего Феодосия жил один старец, родом из Севастополя Армянского, по имени Патрикий. Он был очень стар, — говорил, что ему было 113 лет. Старец отличался кротостью и смирением. Тамошние отцы рассказывали нам об этом добродетельном старце, что прежде он был игуменом обители Абазанской. Он отказался от игуменства, боясь ответственности. "Только великим людям под силу пасти словесных овец", — говорил он. Пришел в обитель Феодосия, чтобы жить в послушании, рассудив, что это гораздо полезнее для души.
96. О слепце Иулиане, родом из Аравии
Был там также, как рассказывали нам, другой старец, араб по происхождению, по имени Иулиан, слепец. Этот авва Иулиан соблазнился о Макарии, иерусалимском архиепископе, и сомневался, быть ли ему с ним в общении. Вот однажды авва Иулиан извещает авву Симеона, жившего на Дивной горе, находящейся в девяти милях от Феополя: "Я слеп, да не знаю, куда бы мне и сходить; нет никого, кто бы вывел меня из затруднения, а между тем я сомневаюсь вступить в общение с Макарием. Объясни также мне, отче, как поступить мне с согрешившим братом, равно как и с тем, кто связал себя с ним клятвою?" Авва Симеон отвечает брату Иулиану: "Не удаляйся и не думай удаляться от св. Церкви. В ней, по благодати Господа нашего Иисуса Христа, нет ничего худого. Сверх того, — знай, брат, что если кто при св. возношении погрешит в вашей обители, у вас там есть старец, по имени Патрикий. Этот старец становится вне святилища, позади всех, близ западной стены храма. Он достойно совершает св. молитву проскомидии, и она принимается как жертва святая".
97. Жизнь и смерть двух отшельников,
давших клятву никогда не разлучаться
Отшельник, авва Иоанн, по прозванию Огненный, поведал нам следующее: авва Стефан Моавитский рассказывал мне: "Однажды мы были в монастыре великого вождя иноков, св. Феодосия. Там были два брата, давшие друг другу клятвенное обещание — не разлучаться друг от друга ни в жизни, ни в смерти. В обители они для всех были примером назидания. Но вот один из них подвергся плотской брани и, будучи не в силах побороть ее, сказал другому брату: "Отпусти меня, брат! Похоть плоти одолевает меня, и я решился уйти в мир". Тот начал уговаривать его.
- Не губи, брат, своего подвига.
- Или ты иди вместе со мной, чтобы мне удовлетворить страсть, или отпусти меня одного, — возразил тот.
Не желая отпустить одного в мир, брат пошел вместе с ним в город. Подвергшийся плотской брани зашел в дом блудницы, а другой брат стоял вне, посыпав голову пеплом, и сильно страдал. Впавший в блуд, совершив преступление, вышел из дому. Другой начал говорить ему:
- Какую пользу получил ты, брат, от греха? Не причинил ли, напротив, вред? Пойдем обратно в свое место...
- Нет, уж я не могу идти в пустыню... Ты ступай туда, а я останусь в миру.
Напрасны были все усилия убедить его возвратиться в пустыню. Брат решился сам остаться с согрешившим в миру, и они оба начали трудиться для своего пропитания.
В то время авва Авраамий строил свой монастырь, так называемый Византийский. Незадолго до этого он устроил монастырь в Константинополе, называемый Авраамиев, а впоследствии был архиепископом в Ефесе. То был добрый и кроткий пастырь. Придя к нему, два брата нанялись за плату работать при постройке. Впавший в блуд получал плату за двоих и каждый день отправлялся в город, тратя деньги на распутство. Между тем другой постился все дни, молча делал свое дело и не говорил ни с кем. Мастера, видя его ежедневно, — как он не ест и не пьет и весь сосредоточен в себе самом, доложили обо всем, — об его образе жизни св. авве Авраамию. Великий Авраамий зовет труженика к себе в келлию и обращается к нему с вопросом: "Откуда ты, брат, и какое у тебя занятие?" Тот открылся ему во всем.
- Ради брата я терплю все это, да видит Бог скорбь мою и да спасет его.
- И Господь даровал тебе душу брата твоего! — выслушав все, произнес Авраамий.
Лишь только авва Авраамий отпустил брата, и тот вышел из келлии, как вот пред ним — брат его...
- Брат мой, возьми меня в пустыню, — восклицал он, — да спасется душа моя!
И немедленно взяв брата, он удалился с ним в пещеру, близ св. Иордана, и затворил его там. Прошло немного времени, и согрешивший брат, много усовершенствовавшись в духе пред Богом, скончался. А другой остался в той же пещере, согласно клятве, чтобы и самому скончаться там же.
98. Проведя столько времени в безмолвии и подвижничестве, чего достиг ты
Во время пребывания его близ св. Иордана, после кончины брата, навестил его один старец из лавры Каламонской.
- Проведя столько времени в безмолвии и подвижничестве — чего достиг ты, брат? — спросил гость.
- Ступай и возвратись дней через десять. Тогда я скажу тебе.
Придя на десятый день, старец нашел брата уже умершим. На черепе было начертано :"Прости меня, отче, что я никогда при исполнении своего правила не обращал своих мыслей к земному".
99. Жизнь Ианфа
Отцы той же обители поведали нам : "Незадолго здесь был один старец, именем Ианф. Всю свою жизнь он прожил в Кутилийской пустыне. Однажды он был в пустыне, и вот пришли в ту местность сарацины. Увидав старца, один из них обнажил меч и бросился на старца с целью убить его. Но старец, завидев сарацина, устремил свой взор к небу и воскликнул: "Господи Иисусе Христе! Да будет воля Твоя!" И мгновенно земля разверзлась и поглотила сарацина. Старец был спасен и пришел в монастырь, славя Бога".
100. Жизнь инока Петра, родом из Понта
В другой раз рассказывали нам отцы той же обители: "Жил здесь пресвитер, именем Петр, родом из Понта, отличавшийся многими и великими совершенствами. Феодор, бывший епископом в Россе, говорил нам об этом старце, что однажды он пришел к нему на Иордан, в лавру Башен, где он жил.
- Сделай милость, брат Феодор, пойдем со мной на гору Синай. Я дал такой обет — помолиться там.
- Пойдем, - отвечал я, не желая ослушаться старца. По переходе через св. Иордан, старец говорит мне:
- Брат Феодор, помолимся, чтобы нам не вкушать до самой горы Синая.
- Отче, мне никак не вынести этого.
Старец помолился и, действительно, не вкушал ничего до самой горы Синая, и только на Синае, причастившись Св. Таин, принял пищу. Точно так же от Синая мы пришли к св. Мине в Александрии, и он ничего не вкушал на пути, а там, причастившись, подкрепился пищей. От св. Мины мы прошли во св. град, и он опять совсем ничего не ел во время путешествия. Причастившись во св. храме Воскресения Христа, Бога нашего, принял пищу. Так, в продолжение столь долгого и столь трудного путешествия старец вкушал только три раза: раз на горе Синае, другой раз у св. Мины и, наконец, во св. граде.
101. Жизнь инока Павла, из Рима
От отцов той же обители слышали мы также следующий рассказ.
Жил там авва Павел, родом римлянин. Он скончался незадолго. Однажды он пошел с лошаками. На постоялом дворе оказался ребенок, которого, по козням диавола, лошак раздавил до смерти. Сильно огорченный этим, авва Павел удалился и пришел в Арон. Сделавшись отшельником, он постоянно оплакивал смерть дитяти. "Я был причиной смерти ребенка, и меня будут судить на суде, как убийцу". Поблизости находилось львиное логовище, и авва Павел ежедневно подходил к логовищу, ударял и раздражал зверя, чтобы тот, поднявшись, растерзал его. Но лев не делал ему никакого вреда. Увидав, что ему не удается раздражить зверя, он решил так: "Вот я лягу на пути льва. Он выйдет, направится к реке для утоления жажды и пожрет меня". Лег. Спустя немного, лев, действительно, показался, но, подобно человеку, со всей осторожностью прошел, не задев старца. Тогда старец вразумился, что Бог простил ему его прегрешение. Возвратясь в свою обитель, он жил в ней, принося всем пользу примером своего подвига — до самой кончины своей.
102. Разсказ Софрония софиста о том,
что он видел перед своим пострижением
Когда авва Софроний софист, брат мой, решился принять пострижение, стояли близ него я, авва Схоластик, авва Кирик и некоторые другие отцы. И он говорил нам: "Иду я дорогой, и вот предо мною хор дев... Они плясали, восклицая: "Благословен приход твой, Софроний... Софроний увенчан!.."
103. Жизнь и добродетели аввы Стратигия
Об авве Стратигии, настоятеле той же обители св. отца нашего Феодосия, братия монастыря рассказывала нам, что сравнительно с современными иноками три преимущества возвышали его: частый пост, бдение и великое трудолюбие.
104. Жизнь аввы Нонна пресвитера
В киновии св. отца нашего Феодосия авва Феодосий, бывший епископом в Капитолиаде, рассказывал нам об авве Нонне : "Однажды ночью, пред тем, как ударять в било, лежа на своей кровати, я услыхал, как кто-то восклицал: "Господи, помилуй!" Голос был тихий и умильный. Насчитав пятьдесят раз: "Господи, помилуй", я захотел посмотреть, кто это молится. Выглянув из окна своей келлии в церковь, я увидал коленопреклоненного старца, и лучезарная звезда сияла над головой его... При свете ее я и узнал старца".
А другой из старцев той же обители рассказал нам об авве Нонне следующее: "Однажды, также до удара в било, выйдя из кельи, я пошел во храм, и вот вижу — пред храмом стоит старец, с воздетыми к небу руками, и молится. И руки его сияли, как горящие лампады. Исполнившись страха, я удалился".
105. Жизнь св. старца Христофора,
родом из Рима
Когда мы были в Александрии, зашли к авве Феодулу, жившему у св. Софии, в Фаре. Вот что мы узнали от него: "Я отрекся от мира в обители св. отца нашего Феодосия, что в пустыне, близ св. града Христа, Бога нашего. Там я встретил великого старца, по имени Христофора, родом римлянина. Однажды, поклонившись ему, я спросил его:
- Сделай милость, авва, скажи мне, чем ты занимался в молодости?
Долго умолял я старца, и, наконец, видя, что я прошу его для пользы души, он рассказал мне следующее:
- После отречения от мира, чадо мое, я имел горячую иноческую ревность: днем я пел каноны, по ночам уходил в пещеру, туда, где покоятся св. Феодосий и прочие св. отцы, и там молился. Входя в пещеру, я на каждой ступени клал по сто земных поклонов, а всех ступеней восемнадцать. Пройдя все ступени, я оставался там до тех пор, пока не ударяли в било. Тогда я возвращался к службе. Таким образом я провел десять лет: в посте, великом воздержании и подвиге. Однажды, по обычаю, прихожу в пещеру. Исполнив все поклоны по ступеням, я хотел было сойти на пол пещеры, как вдруг пришел в восторженное состояние. Я увидел, что весь пол пещеры наполнен свечами. Одни горели, а другие — нет. Два мужа в мантиях — все в белом — приготовляли эти свечи.
- Зачем вы наставили столько свечей, — спросил я, — так что и войти нельзя помолиться?
- То — свечи отцов! — отвечали мне.
- Почему же одни горят, а другие—нет?
- То их воля: желающие зажгли свои...
- Сделайте милость — горит ли моя свеча или нет? — спрашиваю я.
- Молись, и мы зажжем, — было мне ответом.
- Молись!! — подхватил я. — Да что же я делал... даже до последнего часа?!.
Но тут я пришел в себя и, оглянувшись, никого уже более не видел. Тогда сказал сам себе: Христофор, если желаешь спастись, должен усилить свой подвиг. И утром я удалился из монастыря и ушел на гору Синай, не взяв ничего, кроме одежды, которую носил. Там я подвизался пятьдесят лет... Наконец, слышу голос: "Христофор, Христофор, возвратись в обитель, где ты подвизался добрым подвигом, чтобы окончить жизнь вместе с отцами твоими". И спустя немного времени после этой беседы святая душа его с радостью почила в Господе.
В другой раз тот же авва Феодул рассказал нам о Христофоре, как старец однажды поведал ему следующее: "Однажды из монастыря пошел я во св. град на поклонение св. Кресту. Поклонившись и уже выходя, вижу одного брата при входе в предхрамие: ни входит во храм, ни назад не возвращается. Два ворона смело летали пред лицом его и бросались к его глазам, препятствуя ему вступить во храм. Поняв, что это демоны, я говорю ему:
- Скажи мне, брат, зачем стоишь среди входа и не идешь во храм?
- Прости отче, — отвечал он, — я борюсь с помыслами; один внушает мне: войди, поклонись св. Кресту, а другой говорит: нет, ступай назад и исполни свое дело. В другой раз поклонишься.
Услыхав это, я взял его за руку и ввел во храм. Вороны тотчас улетели. Заставив его поклониться св. Кресту и св. Христову Воскресению, я отпустил его с миром".
Вот что рассказал мне старец, потому что видел, как я был занят многими делами и не радел о молитве.
106. Разсказ аввы Феодора об иноке,
державшемся ереси Северовой
Тот же авва Феодул в другой раз рассказывал нам: "Есть здесь недалеко от Фара, как раз посредине между св. Софией и св. Фавстом, гостиница. При ней был и гостинник. Однажды он просил меня придти в гостиницу и на несколько дней заменить его. Придя в гостиницу, я нашел остановившегося там одного инока, родом сирийца. Он не имел ничего, кроме власяницы, плаща и нескольких хлебов. Стоя постоянно в одном углу, он день и ночь проводил в песнословии и ни с кем не говорил. Настал воскресный день. Я подхожу к нему и говорю:
- Брат, не сходишь ли ты ко св. Софии, чтобы причаститься св. и божественных Таин?
- Нет! — отвечал он.
- Отчего же? — спрашиваю его.
- Я принадлежу к последователям Севера и не состою в общении с Церковью.
Услышав, что он не принадлежит ко св. кафолической и апостольской Церкви, а вместе с тем видя его прекрасное поведение и добродетель, я ушел со слезами в свою келлию, запер дверь и, пав на лице свое пред Богом, три дня молился со слезами : "Господи Христе, Боже наш, преклонивый небеса по неизреченному и безконечному человеколюбию и сошедый нашего ради спасения, воплотивыйся от Владычицы Пресв. Богородицы и Приснодевы Марии, открой мне : кто истинно и прямо верует, мы ли, чада Церкви, или последователи Севера?" На третий день Кто-то, незримый, сказал мне: "Иди, Феодул, и увидишь веру его". Придя на утро, я сел против него, надеясь увидать что-либо, по слову, бывшему ко мне. Я сидел около часу, пристально смотря на него. Он стоял и пел песнопения на сирском языке. И вот — Бог мне свидетель! — вижу, чада мои, голубя, парящего над главою его, почерневшего как бы от сажи в трубе, истрепанного и безобразного. Тогда я понял, что явившийся мне черный и безобразный голубь обозначает их веру. Вот что, обливаясь слезами и глубоко вздыхая, поведал мне этот поистине блаженный муж.
107. Жизнь аввы Герасима
На расстоянии почти одной мили от святой реки Иордан находится лавра, называемая лаврой святого аввы Герасима. Когда мы пришли в эту лавру, живущие там отцы рассказали нам об этом святом.
Во время прогулки по холмистому берегу Иордана, ему повстречался лев, который громко рыкал из-за того, что у него болела лапа. Он занозил лапу, и от этого она у него распухла и гноилась. Завидев старца, лев подошел и протянул ему больную лапу, в которой был терн; он плакал на свой лад и просил у старца помощи. А старец, увидев льва в такой беде, сел на землю, взял его лапу и, разрезав, вытащил занозу и выдавил много гною, затем тщательно промыл рану, обвязал ее тряпицей и отпустил зверя. А исцеленный лев уже не уходил от старца, но, как верный ученик, сопровождал его всюду, куда бы тот ни шел, так что старец дивился такой признательности его. И с тех пор авва Герасим стал кормить льва, давая ему хлеб и свежие бобы.
В лавре держали осла, чтобы возить на нем воду для братии. Ведь монахи пьют воду из святого Иордана, а от лавры до реки целая миля. Отцы обыкновенно поручали льву пасти осла на берегу святого Иордана. Однажды, когда лев пас его, осел далеко отошел от него. А тут из Аравии приходят погонщики верблюдов; увидев осла, они угоняют его. Лев, не уследив за ослом, вернулся в лавру к авве Герасиму очень опечаленным и угрюмым; авва решил, что лев съел осла, и говорит ему: "Где осел?". А тот, как человек, молча стоял, опустив голову. Старец говорит ему: "Ты съел осла? Благословен Господь. Все, что делал осел, отныне будешь делать ты". И вот с той поры на льва по велению старца навьючивали короб с четырьмя кувшинами, и он возил воду.
Однажды на молитву к старцу пришел воин, и, увидев, что лев возит воду, и, узнав причину этого, пожалел его. И вот он вынул три номисмы, и отдал старцам, чтобы они купили для этих нужд осла, а льва освободили от его повинности. Вскоре после того как лев был освобожден от доставки воды, погонщик верблюдов, который увел осла, снова пришел, чтобы в святом граде продать хлеб; захватил он с собой и угнанного осла. Переправившись через святой Иордан, он опять повстречал того льва. Увидев его, погонщик оставил своих верблюдов и убежал. Лев же узнал осла, бросился к нему и, как обычно, взяв в зубы его узду, угнал осла и вместе с ним трех верблюдов; с радостными криками, потому что нашел потерянного осла, лев пришел к старцу. Ведь старец думал, что лев съел осла. Тогда старец Герасим понял, что лев был неправо оклеветан. Он дал льву имя — Иордан. Вместе со старцем лев прожил в лавре пять лет, будучи всегда неразлучен с ним.
Когда же авва Герасим отошел к господу и был похоронен отцами, льва по устроению божию на тот раз не оказалось в лавре. Вскоре он вернулся и стал искать старца. Ученик старца и авва Савватий, увидев льва, говорят ему: "Иордан, старец наш оставил нас сиротами и отошел к господу, на вот поешь". Лев не захотел есть, но непрестанно обращал глаза то в одну, то в другую сторону, чтобы найти своего старца, громко кричал и не мог примириться с его кончиной. Авва Савватий и остальные отцы, глядя на льва и трепля его по спине, говорили ему: "Старец отошел к господу и оставил нас". Говоря так, они не могли утишить его криков и стенаний, но чем более, как им казалось, они врачевали и ободряли его словами, тем сильнее и сильнее лев продолжал плакать, тем громче становилось его надгробное рыдание, и голосом, обликом и глазами он показывал свою печаль о том, что не видит старца. Тогда авва Савватий говорит ему: "Ну, пойдем со мной, если не веришь нам, и я покажу тебе, где лежит наш старец". И, взяв льва, он привел его туда, где они похоронили старца. Могила была в полумиле от церкви. Когда они остановились над могилой аввы Герасима, авва Савватий говорит льву: "Вот старец наш". И авва Савватий преклонил колена. Лев, увидев, как авва высказывает свою печаль, стал, стеная, сильно биться головой оземь и испустил дух тут же у могилы старца.
Это произошло не потому, что лев был наделен разумной душой, но потому, что Бог пожелал прославить тех, кто прославил его, не только при их жизни, но и после смерти их и показать, каково было повиновение животных Адаму до того, как он преступил заповедь божию и был лишен райского блаженства.
108. Девственная жизнь пресвитера и жены его
По прибытии на остров Самос, мы пришли в монастырь, называемый Хариксенский, к игумену авве Исидору. Это был муж добродетельный, исполненный любви ко всем и украшенный простотою и безконечным смирением. Немного спустя он был епископом в тамошнем городе Савии. Вот что мы узнали от него.
За восемь миль от города есть селение и в нем храм. Там служит досточудный священник, которого родители против воли заставили вступить в брак. Однако, он не только сам чуждался плотских вожделений, хотя был молод и состоял в законном супружестве, но убедил и свою супругу проводить свою жизнь с ним в целомудрии и чистоте. Они выучили псалтирь и вместе вдвоем занимались псалмопением в храме, сохранив девство до старости. Однажды на этого священника взвели клевету пред епископом. Не зная его образа жизни, епископ послал за ним. Когда его привели из селения, он был заключен под стражу, куда обыкновенно заключаемы были провинившиеся клирики.
Во время пребывания его в темнице настал воскресный день. Ночью является ему юноша, благолепного вида, и говорит ему:
- Восстань, священник, и ступай в свой храм для совершения св. литургии.
- Я не могу, так как я содержусь в заключении,— отвечает священник.
- Я отверзу тебе двери темницы, — сказал явившийся. — Пойдем, иди за мною!
И отворив двери темницы, вышел пред ним и сопровождал его до самого селения на расстоянии мили. С наступлением дня его хватились. Сторож, не найдя его, явился к епископу и сказал:
- Бежал у меня священник... Ключ был при мне.
Епископ, решивши в самом деле, что он бежал, посылает одного из слуг епископского дома, наказавши ему: "Ступай и посмотри, нет ли священника в его селе, и пока ничего не говори ему". Слуга отправился, нашел священника совершающим в храме св. литургию и, возвратившись, сказал епископу: "Он — там, и я застал его за божественной службой". Епископ, еще более разгневавшись, поклялся, что на утро он вернет его с большим безчестием.
На следующую ночь снова предстает священнику явившийся ему прежде и говорит: "Пойдем в город под стражу, куда заключил тебя епископ". Взяв священника, юноша привел его обратно в темницу, так что заведующий ею и не знал об этом. На утро епископ узнает от сторожа, что священник неведомо как оказался под стражею. Епископ призвал священника и стал его расспрашивать, каким образом он мог выйти из темницы и обратно вернуться без ведома сторожа. Тот отвечал, что прекрасный юноша, в светлой одежде, из епископского дома, по словам его, отворил дверь и безпрепятственно довел его, священника, до селения на расстоянии одной мили. В эту ночь обратно привел сюда. — Тогда епископ позвал всех слуг епископского дома, но священник не признал ни одного из них. Тогда епископ понял, что это совершил ангел Божий, чтобы не осталась скрытою добродетельная жизнь священника, но дабы все узнали об ней и воздали хвалу Богу, прославляющему рабов Своих. Получив от жизни священника назидание, епископ отпустил его с миром и сильно порицал клеветников".
109. Жизнь аввы Георгия, никогда не возмущавшегося
В монастыре св. Феодосия рассказывал нам о настоятеле этой обители, авве Георгии, ученик его авва Феодосий, сам отличавшийся благостью, кротостью и смирением. Он был потом епископом Капитолиадским.
"В течении двенадцати лет я наблюдал за ним, не увижу ли его возмущенным хотя один раз, и никогда не видал. А между тем теперь здесь царит распущенность и непослушание... Кто так смиренно опускал очи, как отец наш св. Георгий? Кто затворял так слух свой, как он, блаженный? Кто обуздывал так свой язык, как отец наш? Какой солнечный луч так озарял землю, как отец наш просвещал сердца всех нас?"
110. Наставления св. старца египетского
Взял я господина Софрония, и мы вместе с ним пришли в г. Александрию в лавру Октодекат к старцу великой добродетели, родом египтянину.
- Дай нам совет, отче, как нам вместе жить, так как господин софист имеет намерение отречься от мира.
- Доброе дело, чадо, — отвечал старец, что желаешь отречься от мира и спасти свою душу. Пребывайте в келлии, где пожелаете жить, трезвенно, молчаливо и в непрестанной молитве, и я уповаю на Бога, чадо, что он пошлет вам вразумление и просветит ваш ум.
- Если желаете спасения, говорил он снова, избегайте общений с людьми. Теперь мы непрестанно стучимся во все двери, обходим грады и страны, где только можем найти пищу сребролюбию или тщеславию и наполнить душу суетностью.
- И так будем убегать (от мира), чада! - сказал он еще раз, - ибо время близ есть.
- Увы, как много нам придется плакать и раскаиваться в том, в чем теперь не желаем каяться! говорил также он.
- Когда нас превозносят похвалами, мы не умеем смиряться, равно как — в противном случае — не можем переносить слов. Первое питает в нас славолюбие, второе причиняет нам, несчастным, скорбь. Но где скорбь и тщеславие, там нет ничего доброго.
- Великие и дивные отцы наши пасли многих. А я, недостойный, и одной овцы не могу упасти, напротив сам постоянно подвержен нападению зверей.
- Вся забота демонов в том только и состоит, чтобы ввергнуть душу в грех и потом довести до отчаяния с целью окончательно погубить. Демоны непрестанно внушают душе: когда умрет и погибнет имя его (Пс. 40,6)? Но если душа бодрствует, она сама будет вопиять против них: не умру, но жив буду и повем дела Господня (Пс. 117, 17). Но демоны безстыдны и снова устремляются на душу, внушая ей: превитай по горам яко птица (Пс. 10, 1). На это у нас должен быть готов ответ: Той Бог мой и Спас мой, Заступник мой не преселюся (пс: 61, 7).
- Будь стражем сердца своего, сказал в заключение старец, чтобы не вошел кто-либо чужой со словами : наш ли еси ты, или от супостат? (Иис. Нав. 5, 13).
111. Поступок юродивого
Однажды в Александрии вместе с другом Софронием мы отправились в храм в честь Феодосия. Нам встретился человек плешивый, одетый во власяницу до самых колен. Он нам показался как бы юродивым.
- Дай мне денег, сказал авва Софроний, и ты увидишь добродетель прохожего.
Даю ему пять фолер, а он отдал их тому, кто казался нам юродивым. Тот молча принял. Мы потихоньку шли за ним. Свернув в переулок, он простер правую руку с фолерами к небу, выше головы, потом повергся пред Богом и, положив деньги на землю, удалился.
112. Жизнь и смерть инока Льва из Каппадокии
В царствование благоверного императора и кесаря Тиверия мы пришли в Оазис. Там увидали инока, великого пред Богом, родом из Каппадокии. Имя ему было Лев. Нам многие и много дивного рассказывали об нем. Познакомившись с ним и близко узнав этого святого мужа, мы получили от него великую пользу— особенно от его смирения, безмолвия, нестяжательности и любви, которую он имел ко всем. Этот достопочтенный старец говорил нам:
- Поверьте, чада, я буду царствовать.
- Что ты говоришь, авва? — отвечали мы. Поверь нам — из Каппадокии не было ни одного царя. Понапрасну ты питаешь такие мысли.
- Нет, чада! я буду царствовать, утверждал он.. И никто не мог разубедить его.
Когда мазики сделали набег и разрушили всю тамошнюю страну, — пришли и в Оазис. Там многих иноков умертвили, а многих забрали в плен. В числе других взяли из лавры авву Иоанна, который прежде был чтецом в великой константинопольской церкви, также авву Евстафия римлянина и авву Феодора. Все трое были немощны. В плену авва Иоанн говорит варварам: "Отведите меня в город. Епископ, по моей просьбе, заплатит вам за меня двадцать четыре номисмы". Один из варваров взял его и подвел его к городу. Авва Иоанн отправился к епископу. В городе оказался авва Лев и другие отцы: они не были захвачены. Придя к епископу, авва Иоанн стал просить его, чтобы он дал за него выкуп. Но у епископа нашлось не более восьми номисм, которые и были предложены варвару. Но тот не соглашался. "Или отдайте мне все двадцать четыре или монаха"! И принуждены были отдать варвару авву Иоанна, несмотря на его горе и слезы. Его отвели в стан варваров. Чрез три дня авва Лев, взяв восемь номисм, пошел в пустыню к варварам и обратился к ним со словами: "Возьмите меня и восемь номисм и отпустите иноков. Они немощны и не могут работать. Все равно — вам придется их убить. А я здоров и могу служить вам". Варвары согласились на его предложение и отпустили трех иноков. Авва Лев дошел с ними до какого-то места и, когда изнемог, был обезглавлен. Так авва Лев поступил по слову Писания: больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Иоан. 15, 13). Тогда-то мы поняли смысл его слов: "Я буду царствовать". Действительно он достиг царственной высоты, положив душу свою за други своя".
|